Причудливы гримасы облаков И воды океанов не немы... Крадется тень в голубизне снегов... Мерцает блик в глуби кромешной тьмы...
Без детей дом сирота, Дремлет одиноко... Скрипнет дверью иногда, И опять дней череда Мимо серых окон...
Скрылось, бледнея, ночное светило, Новому дню уступив небосвод; Вспыхнуло блестками и растворилось В зыби синеющих вод.
Сентябрь хмурый и тоскливый... Аллеи серы и пусты... Дождь барабанит. Сиротливо Поникли жёлтые листы.
VI
Заведено среди казахов
Друг другу лестью угождать.
Найду ли я, слуга Аллаха –
С своей привычкой досаждать –
Кого любить и уважать?..
Уважить бая? Нет такого...
Кто есть – безлик, как старый крот:
Своих не видит, чтит чужого;
Льстецам-пройдохам дарит скот
И мнит, что добр... (сумасброд!).
Уважить щедрого мырзу бы...
Но кто здесь истый меценат?!
Все ж жаждут славы, стиснув зубы,
Как будто щиплет (виноват)
Кошма солёная им зад!
Управы, волостные, бии...
Все вкруг чинят безбожный суд.
Одни купили власть, другие
Подобострастно спины гнут –
Иначе должность не дадут.
Ну как же сильных не уважишь?..
Но все крепки в деяньях зла.
На дело доброе отважишь
(Какая б польза ни была)
Скорей – аульного козла!
А может, с умным буду кроток
И почесть разуму воздам?..
Увы, где совесть – ум короток.
Он подлость не сочтёт за срам.
Умеет жить... (куда уж нам!)
Убогий нищий проще судит:
Себя безгрешным не сочтёт.
Дай силы – и сноровка будет!
Всё что угодно, хоть помет,
Тишком прихватит-умыкнет!
Хитрец-шельмец, проныра липкий...
Ну! Этих просто не унять,
Пока не оберут до нитки.
Их логику легко понять:
«Не отдают – сумей отнять».
Остался скромный, но не нищий,
Немил для всех, тихоня-бай.
Не ищет ссоры – мыши тише.
Ни хват, ни рвач, ни краснобай.
Стремится смысл найти в покое...
Он незлоблив, учтива речь;
Часть раздаёт, а остальное
От вора тщится уберечь.
Не любит важничать, хвалиться,
Что он для всех авторитет.
Придётся... за него молиться –
Других достойных вижу нет!
